Николай Мирон — городской фермер
«Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (К Римлянам,12,21).
…Одно из самых – пожалуй, даже самое яркое воспоминание детства: во время блокады партизанской зоны в 1944 году, на хутор, где 8-летний тогда Николай Мирон жил с родителями и дедушкой, пришли раненые партизаны. Их устроили в бане, перевязали…
Николай Мирон — городской фермер
«Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (К Римлянам,12,21).
…Одно из самых – пожалуй, даже самое яркое воспоминание детства: во время блокады партизанской зоны в 1944 году, на хутор, где 8-летний тогда Николай Мирон жил с родителями и дедушкой, пришли раненые партизаны. Их устроили в бане, перевязали…
Но через несколько часов на хутор пришли каратели – из цепи, которая прочесывала партизанскую зону. И принесли своего раненого, которому тоже требовалась помощь. Ему помогли, перевязали, разместили в сарае: от сарая до бани было не более чем 100 метров… И каратели с автоматами бродили по двору как дома. То приближаясь к бане, то отдаляясь от нее. Потом дедушка запряг лошадь и повез раненого в гарнизон.
И немцы уехали на этой же подводе, ощетинившись своими «шмайсерами» в лес по обеим сторонам дороги…
Тогда для 8-летнего Николая это было похоже, скорее, на игру. Но со временем, с годами и опытом тогдашние события начали проявляться все ярче. И становился понятным поступок родителей, которые не могли не помочь раненому – кто бы он ни был. И не обязательно по принуждению.
Но становился ощутимым и весь ужас ситуации, ее возможные последствия… Чувства родителей, чьи дети могли завершить жизнь под дулами этих «шмайсеров» — догадайся только кто-то из немцев осмотреть баню…
Со временем странным образом эти воспоминания стали помогать в нелегкой послевоенной жизни. И в самом деле: что значили мелкие и даже крупные послевоенные неудобства по сравнению с этими часами, днями, годами жестокой неизбежности? Через которые, в том или ином варианте, пришлось пройти всем, практически, белорусам… Не просто пройти, но и суметь остаться людьми.
И потом – добро всегда добро, при любых обстоятельствах…Как было не помочь раненому, даже без принуждения? Даже под угрозой смерти!
Деревня Аталезь
…А большая часть жизни Николая прошла на селе. Родился в деревне со странным названием Аталезь (нынче агрогородок) в Столбцовском районе. Там дед купил около 30 гектаров леса, вырубил поляну, построил хутор… До сих пор сохранился документ на участок, датированный 1909 годом, подписанный земским начальником Вашининым. И уже давно имеющий чисто историческую, но никак не материальную ценность. Поскольку земля, как и полагалось в определенные времена, была без компенсации отнята вместе с лесом.
…Дед женился на местной девушке, растил детей и внуков. Хозяйство не было большим: 2 лошади, коровы, свиньи естественно… Речки поблизости не было, зато была низина, которую по весне заливало водой. Получалась такая сажалка, в которой дети плескались даже в зябкую весеннюю погоду и, что характерно, совсем не болели.
Так и жили – небогато. И при Советах, и под Польшей, и потом опять при Советах. Все (кроме земли) было свое. Выращивали лен, в доме были кросны, носили домотканую одежду…Откровенно говоря, очень бедненько жили. Но с соседями ладили, помогали друг другу как могли. И уважением дед пользовался, что потом, уже во время войны сильно помогло.
А было так: в оккупации семья поддерживала связь с партизанами. Что было не обязательно, зато очень рискованно. И о чем также имеется справка:
«Справка дана гр-ну Мирону Тимофею Филипповичу деревня Аталезь Столбцовского района в том, что он работал в пользу партизанского отряда им. Суворова бригады им маршала Жукова поставкой лекарств и продуктов от 1943 по 1944 год.
Биркумбаев начальник разведки партизанского отряда им. Суворова»
В реальности это выглядело так: в числе продуктов, которые передавались партизанам, кроме овощей, круп и сала была мука – ведь без хлеба не проживешь. То есть, требовалось с мешками зерна ехать на мельницу. А мельница в округе одна, там всегда очередь не менее чем на 2 дня. Но Тимофея Мирона всегда пропускали без очереди, потому что все знали для каких целей эта мука. И никто не донес немцам… То есть, никто особенно и не помогал. Но никто и не донес – по тем временам, когда было всякое, это дорогого стоило! И это Николай тоже запомнил.
Муку и иные продукты потом забирали приехавшие на хутор партизаны.
С «поставкой лекарств», жизненно необходимых на всякой войне – тем более войне партизанской — обстояло сложнее. Нужно было на подводе ехать в Столбцы, где имелись контакты в местной больнице. И в такие поездки дед всегда брал с собой внуков. Если останавливал патруль, важно было не допустить обыска. Тогда наступала очередь внуков:
— Возил (везу) детей в больницу, тиф у них…
Тифа немцы боялись смертельно и пропускали подводу без досмотра. Это тоже воспринималось тогда как игра. И, опять же, годы спустя Николай начал осознавать, что игра-то была смертельная! Тем более, что на хуторе дневали и ночевали партизанские подрывники, которым отсюда было удобно выходить на «железку». И каждая их диверсия сопровождалась облавами и обысками…
И опять соседи, от которых никогда ничего не скроешь, что называется, «помалкивали в тряпочку». А ведь, как писал кто-то из классиков, самый добродетельный человек не сможет жить в мире если не будет угождать злому соседу…
Но ничего, «злых соседей» рядом не оказалось, и потому счастливая звезда хранила семью. Из оккупации вышли без потерь. Только потом уже, когда отца призвали в действующую армию, он получил тяжелейшие ранения – 24 осколка от разорвавшегося рядом снаряда. В 1945 году вернулся из госпиталей где-то в России. И потом безвременно умер.
После войны
…Но надо было жить, детям нужно было как-то «выходить в люди». И родители делали все, чтобы они получили образование. Средняя школа только в райцентре, значит после 7 классов – хочешь не хочешь — нужно было снимать там квартиру, как-то одевать сыновей… Чаще всего в армейские обноски, которые после войны носил едва ли не каждый второй. Ну и деньги нужны: ведь кроме домашнего сала нужны еще и хлеб, и мыло, и множество других мелочей, которые неизбежно вырастали в крупную по семейным меркам сумму.
Учить двоих детей было сложно, поэтому старший брат поступил на медицинский, а младшему пришлось вернуться в деревню. Работал, потом все же решил продолжить образование и поступил на заочное физмата БГУ. Как и деда, по работе и по жизни его уважали: был избран на комсомольскую работу – дорос до секретаря райкома, окончил университет.
Но захотелось самостоятельности: принял предложение возглавить областную спецшколу под Минском, в поместье Ваньковичи. А там полный разгром… Нет электричества… Нет классов – только сарай, на основе которого и предстояло эти классы сделать… Нет коллектива, который только предстояло создавать.
Ну ничего — провели электричество, построили классы, создали коллектив. Решали проблемы с жильем для сотрудников, потому что главное — всегда люди…
Результаты были, что называется, налицо. И начали поступать предложения перейти на работу в органы власти. Отказываться не выходило: все же, росли сыновья, а в райцентре, по любому, больше возможностей чем в разоренных войной деревнях.
Пришлось поработать в Дзержинском райисполкоме, но, опять же, хотелось самостоятельной работы по специальности. И, наконец, возглавил СШ 3 Дзержинска. И это уже было то, чем хотелось заниматься всегда. И пошли расписания, педсоветы – нормальная школьная текучка. Скольким сотрудникам он помог за это время, сколько юных учителей и учительниц наставил на путь истинный – Бог весть!
… А в стране назревали перемены. Это чувствовалось и как бы сама собой вызрела идея реформирования школы в гимназию. Было, как водится, непросто уже хотя бы потому, что нужны были дополнительные площади. А дополнительные площади – это дополнительное финансирование. А с финансированием всегда сложно – пристройка к школе росла медленно.
Но Николай Мирон, к тому времени, уже имел прочную репутацию человека порядочного. Ему доверяли и помогали. В конце концов, это было хоть и тревожное, но мирное время. И самый страшный риск при возможном крушении проекта сводился всего лишь к возможности получить выговор. То есть, каратели со «шмайсерами» на пороге не стояли.
Активно помогало областное и районное руководство. И в 1991 году гимназия была официально открыта. А Николай Мирон оказался директором школы и директором гимназии в одном лице.
Козы
Теперь Николай Владимирович Мирон на пенсии. Жизнь удалась: 31 мая ему будет 83 года. Необходимое количество деревьев посажено, дети выращены — у него два взрослых сына, есть внуки и правнуки.
Он гордится тем, что сумел когда-то «поднять» спецшколу. Которая потом, его же усилиями, выросла в учебно-научную станцию, одну из структур БГУ.
Его усилиями на базе школы №3 создана гимназия, и сегодня успешно работающая. Николая Владимировича, как человека порядочного и доброго, много помогавшего другим, регулярно приглашают туда на встречи выпускников и иные праздники.
Но сидеть без дела он не может. Казалось-бы: и чем это можно заниматься, когда тебе вот-вот уже 83 года? Отдыхай в своем большом деревянном доме, в котором когда-то размещался сельсовет и который сегодня довольно трудно протопить. И в котором рядом с портретом безвременно ушедшей жены Марии висят часы, остановленные на времени ее смерти.
Потихонечку возись на огородике с минимальным набором овощей…
Живи, радуйся на детей и внуков, любуйся правнуками!
Но для человека, который всю жизнь что-то делал для людей, такая жизнь невозможна. И Николай Мирон нашел применение оставшимся силам.
…Как-то заболевшей внучке потребовалось целебное козье молоко. На стареньком «жигуленке» (за долгую и трудную жизнь на лучшее авто заработать не довелось) поехал к человеку, который, как он выяснил, продавал коз. Купил двоих, с комфортом погрузил на заднее сиденье и привез на свой двор, где уже был построен сарайчик. С тех пор ведет хлопотную жизнь владельца шестерых животных, которых нужно накормить, напоить, подоить… Здорово помогают развесистые яблони на огороде. Их плоды самому хозяину уже не очень нужны, но козы с удовольствием едят. Плюс ко всему, в свои почти 83 года, Николай Мирон косит траву за Дзержинском, пакует в мешок и на багажнике велосипеда привозит домой.
Иногда удается раздобыть комбикорм, пищевые отходы… Здорово помогает фермер Василий Вергейчик, человек в Беларуси известный и понимающий. Помогает с кормами, и вообще… А денег не берет.
Не забывают дети и внуки. Приходят соседи, которые тоже готовы помогать.
В итоге получается до 7 литров молока в сутки. Небольшую часть выпивает сам, что-то отдает соседям если спрашивают. Денег не просит, но если кто-то предлагает – не отказывается.
Готовит очень вкусный сыр – на нем Николай Мирон тоже не зарабатывает. Кому нужно – отдаст и так.
…На большой стенке с книжными полками, очень популярными в советские времена, накопилась за годы разная литература – в том числе религиозная. Библия, комментарии к ней разных авторов, так же модные издания руководителей религиозных течений. Включая Рона Хаббарда – основателя дианетики и саентологии.
Николай Владимирович уверенно признается, что ничего этого не читал. В том числе и процитированные выше слова из послания к римлянам насчет того, что нужно побеждать зло добром.
Он этого не читал, но он так живет. А это главное…
Анатолий Гуляев
